Убийство 12 января солдатом-срочником Валерием Пермяковым из состава российского контингента 102-й военной базы МО РФ, дислоцированной в Гюмри, армянской семьи в составе семи человек, включая двух малолетних детей, которых он зарезал штык-ножом от автомата, всколыхнуло всю Армению, отозвавшись легким информационным послевкусием в масс-медиа России.
По всей Армении прошли массовые манифестации протеста по факту этого жестокого и, я не побоюсь этого слова, – зверского кровавого преступления, оставившие полностью равнодушным президента этой страны, но спровоцировавшие в воскресенье, 18 декабря, разговор между Владимиром Путиным и Сержем Саргсяном, который состоялся, как известно, по инициативе именно российской стороны, и последовавшие за ним несколько громких заявлений высокопоставленных чиновников двух стран. Безусловно, «дело Пермякова» стало первым инцидентом, серьезно омрачившим российско-армянские отношения после вступления Армении с 1 января этого года в Таможенный союз и Евразийский экономический союз, и стало своего рода проверкой на прочность принципиально нового уровня и качества сотрудничества между двумя странами.
В любой армии мира существует негласный закон, – «мы гражданских не трогаем», а поэтому преступление, совершенное военнослужащим в отношении мирного населения, тем более с применением боевого оружия и особенно в мирное время, всегда считается чем-то из ряда вон выходящим. Вместе с тем мы должны понимать, что преступления совершают люди, и роль так называемого «человеческого фактора» в совершении любого криминального деяния никто никогда не отрицал.
Армия состоит из людей, и пока в армии служат люди, они при определенном стечении обстоятельств будут совершать преступления. Если посмотреть официальную статистику Главной военной прокуратуры России, легко убедиться, что совершение офицерами, контрактниками и солдатами срочной службы криминальных деяний общеуголовной направленности – пьяных ДТП, грабежей и убийств – являются единичными, но периодически повторяющимися случаями, от совершения которых не спасает ни военная форма, ни воинская присяга. Именно поэтому в структуре вооруженных сил всех стран мира существует военная полиция, военная прокуратура и военные суды.
Убийство военнослужащим гражданина другой страны, совершенное на территории иностранного государства, это всегда преступление особого рода, вызывающее международный резонанс или даже скандал. Особенно, если убийство массовое и истреблена вся семья от мала до велика. Тем более что все убитые являлись гражданами Армении — страны-союзницы и торгового партнера-реципиента России, полностью зависящего от средств и ресурсов из нашей страны, за долгие годы привыкшей к роли престарелой приживалки при барском доме, которой зачастую позволяется больше, чем другим домочадцам. Оттого и реакция на это преступление оказалась какой-то странной, болезненно-капризной, как это часто бывает у престарелых людей, отягощенных многочисленными хроническими заболеваниями и осознанием собственной никчемности и ненужности. На фоне вполне естественного для такого трагического случая чувства гнева, боли, скорби, шока, слияние которых воедино вызвало бурную митинговую стихию, стало причиной блокирования жителями Армении периметра 102-й военной базы МО РФ в Гюмри и привело к столкновениям митингующих с полицией с пострадавшими с обеих сторон, вдруг начали раздаваться вполне осмысленные по тону и провокационные по содержанию антироссийские лозунги с целью проверить на прочность наше государство и его способность неуклонно следовать им же провозглашенным правовым принципам.
Не следует забывать, что одновременно с этим кровавым преступлением в мире произошли еще более резонансные и более кровавые преступления, на фоне которых трагедия в Гюмри уже не казалась ужасной и привлекающей внимание российского обывателя. Конечно же, речь идет о той информационной шумихе, которая развернулась вокруг нападения на редакцию журнала карикатур «Charlie Hebdo» в Париже и сопутствующих ему иных криминальных деяний (я имею в виду убийства французских полицейских и евреев в кошерном магазине в Париже). Масла в огонь подлили сообщения о якобы состоявшейся казни якобы двух агентов ФСБ России в Сирии, которые в конечном итоге оказались пропагандистским фейком. Кроме того, не стоит забывать, что 14 января в России традиционно и всенародно отмечается только наш «Старый Новый год», 18 января – Крещение Господне. Так что на фоне всех этих событий, информационных «уток» и праздников «дело Пермякова» вообще могло не привлечь к себе внимания широкой читающей общественности, если бы не громкие заявления пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова о состоявшемся телефонном разговоре Владимира Путина и Сержа Саргсяна 18 января и последовавшего вслед за ним 20 января заявления главы СКР Александра Бастрыкина о том, что расследование преступления будет производиться исключительно на территории Армении.
Армянское лобби в российских электронных масс-медиа на протяжении всей предыдущей недели пыталось не просто донести до сведения российских читателей информацию о массовом убийстве в Гюмри, но и повлиять на позицию руководства нашей страны, стремясь заставить его выполнить требования, нарушающие суверенитет страны и российские законы. Естественно, ни Владимир Путин, ни кто-либо еще из его ближайшего окружения на провокации не повелись, отчего тон требований армянской стороны стал постепенно смягчаться – от истерического до заискивающего.
В течение прошедшей недели накал страстей снижался приблизительно так, что прекрасно видно по контексту заголовков материалов. 15 января заголовки были такими: «Пермяков должен быть выдан Армении», 16 января они звучали так: «Генеральная прокуратура Армении обратилась в Генеральную прокуратуру России с требованием выдать Пермякова», 17 января электронные ресурсы писали: «Вопрос о выдаче Пермякова будет решаться на политическом уровне», наконец, 18 января пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков распространил сообщение о том, что состоялся телефонный разговор между Владимиром Путиным и Сержем Саргсяном, во время которого российский президент еще раз выразил свои соболезнования и выразил надежду, что предварительное расследование преступления в Гюмри завершится в кратчайшие сроки, но при этом убийца в руки армянской юстиции выдан не будет.
В этой ситуации образцово-показательной является реакция нашего президента, который, подобно первоклассному актеру, выдержал в течение недели как говорится «паузу Станиславского», после чего в воскресенье, 18 января, сказал свое веское и окончательное слово, – Пермяков будет судим по законам России и будет отбывать наказание также в России. Твердостью и многозначностью своего молчания он всем дал понять, что никому ни в России, ни в Армении, ни где-либо еще в мире не поколебать его решения, основанного на точном соблюдении Конституции России и российских законов. С самого начала было непонятно, с какого перепуга в Армении кому-то пришло в голову, что требование о выдаче Пермякова будет выполнено.
Главным и единственным препятствием для этого является тот общеизвестный юридический факт, что российская конституция прямо запрещает выдачу граждан России в другие страны на суд и расправу за совершенные уголовные преступления. 102-я военная база МО РФ по отношению к Армении обладает правом экстерриториальности и считается территорией России. Пермяков находится на ее территории, а это означает, что он находится на территории России, и поэтому быть выданным властям Армении он не может в принципе. Двух мнений на этот счет существовать не может. А это значит, что ни командир базы, ни министр обороны, ни генеральный прокурор, ни даже президент страны не вправе изменить, а тем более отменить действие конституционной нормы, иначе первых трех будет ждать увольнение со службы с «волчьим билетом», а последнего – импичмент. Владимир Путин, будучи по образованию юристом, по воспитанию – чекистом, а по должности – гарантом конституции, прекрасно понимает, что малейшее отступление от буквы Основного Закона станет фатальным и лично для него, и для страны в целом. По факту это означало бы, что страна-сателлит может управлять своим доминионом, а так никогда не бывает, и всем армянам, вышедшим на митинги с требованием выдать на суд и расправу Пермякова, надо понимать это.
На этом фоне меня поразило стремление некоторых армянских юристов апеллировать к нормам статей 4 и 5 российско-армянского межправительственного соглашения о статусе 102-й военной базы МО РФ в Гюмри. Дескать, преступления, совершенные российскими военнослужащими за пределами военной базы, подлежат юрисдикции Армении. Да, но это норма действует только в том случае, если их поймали власти Армении на своей территории. Территория базы – это не Армения, по крайней мере, с формально-правовой точки зрения норм соответствующего межправительственного соглашения, а поэтому оттуда, как некогда с «вольного Дона», «выдачи нет». Пермякова же, как известно, задержали и доставили на базу не армянские правоохранители, а российские пограничники, несущие охрану армяно-турецкой границы в Ширазской области этой страны, которые в полном соответствии с положениями российского законодательства об охране государственной границы и ведомственными нормативными актами передали убийцу «по инстанции» его военному командованию, чтобы оно передало его в руки военной прокуратуры. Если бы Пермякова обезвредили сотрудники армянских правоохранительных органов, то у армянской стороны появился бы шанс произвести предварительное расследование и суд согласно нормам собственного национального законодательства и в полной мере удовлетворить свойственное своей этнопсихологии чувство кровной мести или «взреж».
При этом меня крайне удивляет тот факт, что никто из армянских правоведов даже не подумал о существовании в России более высоких по своей юридической силе, в сравнении с договорными положениями, конституционных норм. Действительно, ч. 4 ст. 15 Конституции РФ признает приоритет норм международных договоров над нормами национального законодательства, но это касается только международных договоров, а не межправительственных соглашений, которые в иерархии международно-правовых документов стоят на две строчки ниже. Поэтому российский солдат Пермяков, убивший армянскую семью в Гюмри, будет судим военным судом России по законам России и станет отбывать наказание (скорее всего, пожизненное) на территории России. Вопиющее непонимание данных обстоятельств заставляет сделать троякий вывод: или армянские юристы и политики крайне непрофессиональны, поскольку они не имеют ни малейшего представления об иерархии юридических норм международного и национального права, или они забыли обо всем этом, привыкнув за последнюю четверть века решать все проблемы чисто по-армянски, или роль конституции и общепринятых международно-правовых принципов в современной Армении настолько ничтожна, что об их существовании даже профессиональные юристы уже не вспоминают.
Но даже если отбросить в сторону все рассуждения о нормах конституционного закона, то и в этом случае перспективы выдачи Пермякова Армении все равно были равны нулю. Дело в том, что этот убийца совершил не одно преступление, а два. Сначала он стал дезертиром, самовольно оставив боевой пост и прихватив с собой боевое оружие (перед совершением убийства Пермяков находился в карауле), что карается в соответствии со статьей 338 УК РФ. Факт дезертирства, сам по себе являющийся уголовным преступлением, в случае ареста убийцы армянскими правоохранителями являлся бесспорным основанием для выдачи преступника командованию 102-й военной базы, что предусмотрено все тем же соглашением о ее статусе. Если бы ситуация развивалась по такому сценарию, положение нынешнего политического руководства Армении было бы еще хуже, так как ему пришлось бы выдавать Пермякова в руки военной юстиции России. Так что Серж Саргсян и его окружение в данном случае, можно сказать, «отделались легким испугом». Согласитесь, не выполнить требование России для него было бы гораздо страшнее, чем не выполнить требование митингующих.
Есть еще один морально-этический аспект, который волей-неволей всплывает на поверхность в результате преступления в Гюмри. Там российский военнослужащий расстрелял из боевого оружия армянскую семью, не пощадив при этом малолетних детей. А не то же самое делали боевики из вооруженных формирований армянских сепаратистов Нагорного Карабаха в феврале 1992 года в городке Ходжалы, где были зверски убиты не шесть, а 613 человек, из них не два, а 63 ребенка, не две, а 106 женщин, не один, а 70 стариков? Сегодня Армения после убийства в Гюмри переживает психологический шок, подобный тому, который пережил Азербайджан после «ходжалинской трагедии». Поэтому Армения не имеет морального права требовать выдачи себе Пермякова на суд и расправу до тех пор, пока она не выдаст на суд и расправу в Азербайджан преступников, повинных в массовой гибели мирных жителей Ходжалы. Как бы цинично это ни звучало, но, запустив бумеранг насилия в отношении мирного населения во время Нагорно-Карабахского конфликта, армянская сторона получила его обратно.
«Дело Пермякова» стало, по сути, лакмусовой бумажкой для проверки и оценки уровня и качества коллективного общественного правосознания современных граждан Армении или той их части, которая считает себя интеллектуальной элитой нации. Оказалось, что они, как и полтора-два века назад, руководствуются не нормой закона, а атавистическим чувством кровной мести, по-армянски – «взреж», что, собственно, не является чем-то странным для общества, построенного по моноэтническому и монорелигиозному признаку. Нам, россиянам, лишь остается сожалеть, что эта страна стала членом Таможенного союза, для которого при таком правосознании своих граждан будет камнем на шее утопленника.
Олег Кузнецов, политический аналитик.
Другие Статьи
