5 октября 2011 года Государственная Дума ФС РФ в первом чтении одобрило президентский проект поправок в Уголовный кодекс РФ, предусматривающий ужесточение санкции уголовной репрессии за совершение преступных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетних.
В качестве одной из форм наказания в отношении насильников называется их принудительная химическая кастрация. Столь радикальная реакция главы государства и солидарных с ним депутатов нижней палаты парламента на бурный рост преступлений такого состава вполне предсказуемая и объяснима: по данным Генеральной прокуратуры России только с начала этого года было раскрыто свыше 1200 фактов сексуального насилия в отношении детей и подростков. Это означает, что в нашей стране ежедневно минимум два ребенка становятся жертвами педофилов и официально признаются потерпевшими. Уровень латентной (скрытой) преступности подобной криминальной направленности значительно – в несколько раз – выше. Неизвестными для оперативно-следственных органов жертвами педофилов являются, как правило, малолетние бомжи и дети из социально неблагополучных семей, для которых сексуальное насилие в отношении них является нормой повседневной жизни и нередко единственным источником физического и даже биологического существования.
Разрешение нанесения осужденному судом преступнику физического увечья на основании нормы закона (кастрация и является именно нанесением такого увечья) – шаг для российского законодательства и системы правосудия весьма революционный (подобного в истории отечественного государства и права еще не было). Хотя для всего остального мира кастрация (как химическая, так и хирургическая) педофилов и вообще сексуальных извращенцев и насильников является весьма распространенной практикой. Речь идет не только о странах арабского Востока, где членовредительские уголовные наказания и сегодня достаточно распространены, но и о таких «вполне» цивилизованных государствах как США, Великобритания или Чехия (кстати, именно Чехословакия единственная среди стран бывшего «социалистического содружества» выпускала на свободу осужденных педофилов и насильников после отбытия ими срока заключения только после принудительной кастрации, а несогласных на стерилизацию до конца жизни содержала в специальных психиатрических лечебницах, чем резко отличается от прочих стран Евросоюза и в наши дни).
Решит ли введение принудительной химической кастрации педофилов проблему сексуального насилия в отношении несовершеннолетних в нашей стране? Я убежден, что нет. И причина здесь не в том, что уровень латентной преступности сексуальной направленности в отношении детей и подростков в нашей стране многократно выше, чем официально зарегистрированной. Складывается впечатление, что ныне действующий глава государства и депутаты Государственной Думы ФС РФ не понимают или не могут понять оборотной – не юридической или административной, а медико-психологической или медико-биологической – стороны законодательно регулируемой ими проблемы, имеющей, безусловно, самую высокую степень общественной опасности.
А обратить им надо внимание на два принципиальных аспекта, на которые разработчики дополнений в УК РФ, не обратили внимания. Хотя не знать о «подводных камнях» они не могли (по крайней мере, я льщу себя надеждой, что среди идеологов поправок в уголовное законодательство все-таки были профессиональные юристы, которые в стенах вуза хотя бы факультативно изучали юридическую психологию и судебную психиатрию). А если эти «камни» были заложены ими сознательно, то речь может идти только о пропагандистском пиар-ходе накануне выборов или о создании для педофилов и иных сексуальных насильников условий наибольшего благоприятствования.
Всем нам надо отдавать себе ясный отчет в том, что педофилия (особенно гомосексуальная) – это активное проявление устойчивой психопатологии, а проще – психо-сексуальной болезни или извращения. Чаще всего через гомосексуальную педофилию проявляются или сублимируются такие психические отклонения как садизм, когда насильник получает наслаждение от не самого полового акта, а от вида унижения и беспомощности своей жертвы, а поэтому он подсознательно выбирает в качестве объекта своей агрессии людей, заведомо неспособных оказать ему достойного отпора. Как правило, садисты, реализующие свою внутреннюю психоэмоциональную агрессию через сексуальное насилие, не могут похвастаться подвигами в постели, а для достижения пика полового возбуждения и оргазма им нередко требуется дополнительный «стимул» в виде испуга, страха или унижения жертвы. В любом случае все насильники, а тем более гомосексуальные педофилы, — это люди с серьезными психическими патологиями, которым даже после отбытия срока наказания нет места среди нормальных людей. Как показывает отечественная судебная статистика, до 80 % сексуальных преступлений в отношении несовершеннолетних совершаются рецидивно, т.е. во второй и последующие разы. В идеале, как это практикуется в Чехии, после отбытия срока наказания педофил должен перемещаться в закрытое лечебно-психиатрическое учреждение, а не разгуливать свободно по улицам наших городов и сел.
Введение новой уголовной репрессии в виде химической кастрации освободит педофилов от лечения в закрытой «дурке» и не решит при этом медико-биологическую проблему истоков сексуального насилия в отношении несовершеннолетних. Предусмотренный в законопроекте вариант кастрации представляет собой операцию, заключающуюся в удалении половых желёз с целью предотвращения естественного оплодотворения. При этом подавляются функции яичек, но никак не пениса, который сохраняется для отправления естественной потребности в мочеиспускании. Но в зрелом возрасте кастрация не означает утраты человеком сексуального поведения: кастрат с удаленной мошонкой, но сохраненным пенисом будет способен совершить половой акт, а в рассматриваемом нами случае – акт сексуального насилия. Он будет лишь гарантирован от «нежелательных» последствий в виде возможной беременности своей жертвы. Тем самым педофил-насильник приобретает как бы еще один «бонус».
Однако сексуальное насилие оказывает на жертву не только физическое, но и эмоциональное и психологическое травмирующее воздействие. И кастрация в этом случае предотвратить такое негативное воздействие объективно не может. Единственной 100-процентной гарантией от криминального рецидива в этом случае может являться только полное оскопление преступника, т.е. удаление не только яичек и мошонки, но также и пениса. Иными словами, превращение его в евнуха. Но об этом аспекте проблемы наши президент и парламентарии как-то не задумались. А поэтому возникает закономерный вопрос: насколько нужна кастрация педофилов, если она не гарантирует криминального рецидива?
И дело здесь не столько в юридической терминологии, сколько в понимании сути проблемы. Кастрированный педофил по своему психотипу все равно останется педофилом – насильником и латентным садистом, потенциальной угрозой для детей. Совсем не обязательно, что при новом акте сексуального насилия он обязательно будет использовать свой естественный половой орган, а не его имитатор (например, черенок лопаты), ведь психоэмоциональное наслаждение от своих действий он получает в мозгах, а не в штанах.
Есть и еще один аспект рассматриваемой нами проблемы, на который разработчики президентского законопроекта не обратили внимание. Мы уже говорили о том, что каждый педофил – психически больной человек, сублимирующий свою неполноценность в форме сексуального насилия. Кастрация может быть и блокирует его сексуальную активность, но объективно не исправит причины его патологии. А поэтому никому не дано предугадать, каким образом после кастрации он будет сублимировать свои психиатрические «выкрутасы», не превратится ли он затем в серийного маньяка-убийцу – тихоню снаружи, но дьявола внутри? И кто может гарантировать, что кастрированный педофил далее не станет получать кайф уже не от запаха своей спермы, а от запаха и вида чужой крови?
Преступления сексуального характера против несовершеннолетних существовали в нашей стране всегда. В годы советской власти за них расстреливали, но в годы пресловутой «перестройки» чаще закрывали на них глаза, позволяя этой криминальной метастазе разрастись до проблемы национального масштаба. Но вопрос об усилении мер уголовной репрессии в отношении насильников-педофилов был почему-то поднят аккурат накануне парламентских выборов. И почему-то законопроект, разработанный партией «Справедливая Россия», не нашел своего одобрения у парламентского большинства депутатов от партии «Единая Россия», явно не захотевшим отдавать своим коллегам-конкурентам пальму первенства в этом вопросе (они его или «проморгали», или были лично заинтересованы в сохранении прежнего положения дел).
Как бы то ни было, одобрение получил президентский законопроект, а нынешний президент, как известно, возглавляет избирательный список партии «Единая Россия». Используя хоккейную терминологию, можно сказать: «единоросы» в этом случае, умело используя пресловутый «административный ресурс», смогли перевести игру в овертайм и вырвать победу у «эсеров» по буллитам.
Не понятно только одно: чем больше были озабочены наши парламентарии – наказанием педофилов или поддержанием своего политического реноме?
Олег КУЗНЕЦОВ, кандидат исторических наук, политолог