Весна – прекрасная пора!! Чудо! Пора Любви, пора мечтаний, время сказочных свиданий, тревог и ожиданий, волнующих, сладких воспоминаний. Видений и свершений… всего этого у каждого из нас, как говорится, через край! Хоть отбавляй!
Так что… Читайте, друзья, вникайте, вспоминайте каждый своё и радуйтесь, удивляйтесь тому, что ЭТО было, и тому, что ещё непременно будет, у всех, у каждого своё. Стало быть… Вперёд, и… с песней — про Любовь! Как же нам без неё, без … ЭТОЙ песни? Без этого Чуда из чудес? – Никак нельзя! Ну, вот и я к вам сегодня, в разгар Весны со своей любимой песней… Приятного вам чтения, друзья.
… Дорога предстояла дальняя , а транспорт достался нам не ахти какой: простенький, старенький такой, сквозящий, дребезжащий, тормозящий, но зато… попутчицу мне бог послал — отменную! Такая милая, красивая, светлая обаяшечка резво плюхнулась рядышком на сиденье, бок в бок, локоток в локоток. И… пусть теперь скрипит и дребезжит эта старая развалина, мне уже не до неё, когда рядышком такое прелестное создание сидит, и горящими глазками на меня,- я это уловил! — украдкой пристально глядит. О-ля-ля! Сказочный подарок судьбы — с небес!
… Познакомились мы с ней легко и непринуждённо, без затей. Её Валечкой зовут, моё любимое имя – Валентина! Моё же имя, и не только оно, полагаю, ей тоже, судя по всему, понравилось, это добрый знак для начала знакомства, значит, всё у нас будет с ней славненько… Всё будет хорошо! Стало быть – вперёд! Только вперёд! И только победа!
Для начала я угостил её красивой плиткой шоколада, а она «угостила» меня своей нежной, обворожительной улыбкой, от которой я чуть было с ума не сошёл. Когда она улыбалась, то на щёчках появлялись две такие симпатичные ямочки, и от них я уже был просто без ума, — боже мой, какая красота!
Она развернула шоколад и стала отламывать квадратик за квадратиком: один мне, другой себе, и это было настолько трогательно, тепло и приятно, что все мои сомнения и сожаления относительно этой дальней поездки к родной тётушке в глухую деревню, моментально улетучились.
Мне, если честно, уж очень не хотелось менять свои творческие планы, срываться с места, и ехать туда, не знаю куда, но… МАМА же просила, чтобы я её сестричку, мою родную, стало быть, тётушку, уж коли, оказался в тех краях, обязательно навестил, да чем-нибудь вкусненьким, как полагается непременно угостил…
Много лет, так уж вышло, мама не видела свою младшую сестричку и теперь хотела хотя бы моими глазами взглянуть на неё… Ну, что ж, прекрасно, мы это дело с большим удовольствием сделаем, тем более, что заодно познакомимся и с её доченькой, моей сестричкой, стало быть, которую ещё ни разу не видел и которая там, уже, говорят, чуть ли не невеста, стремительно взрослеет и хорошеет. Посмотрим-посмотрим, проверим, что к чему…
— … А вы, кстати, до конца едете?- лукаво спросила меня Валентина, когда мы плавно тронулись с места, или…
Странное дело, я как-то даже и не мог подумать, что на этом, я извиняюсь, «драндулете» можно ехать не до конца. Одно удовольствие ведь наблюдать за ним: доедет – не доедет…
— А вы как? – не очень-то вежливо, но очень конкретно, переадресовываю ей вопрос, — вы до конца едете, милая красавица?
-О, ля-ля… Спасибочки. Я – да! До конца. К любимой мамочке на два дня. На два дня, на два дня, вы забудьте про меня…
— Красиво сказали, но… Только на два дня? В такую-то даль, к маме! И только на два дня? – так искренне удивился я, что ей это, заметил, не очень-то и понравилось. А впрочем…
Она тут же внесла уточнение:
— Я ведь ещё учусь… в институте, между прочим, и не очень-то распоряжаюсь своим свободным временем. Да у меня его практически и не бывает, но к маме заехать, — это святое! Это – обязательно!
— Молодец! Хвалю, а я тоже на два дня… Валечка! – вдруг с пафосом воскликнул я, — так это же у нас с вами… целая вечность! Вы будете водить меня по всем площадям и проспектам вашего горо… плиз, вашей деревни, а я буду угощать вас различными сладостями: мороженым, пирожным и… что там у вас ещё есть? Вы любите мороженое с пирожным?
— Очень люблю! Только… — она не удержалась и выдала суровую, сермяжную правду, после некоторой паузы: — Это же деревня, Слава! Какое там мороженое с пирожным!
— Это не важно, — слегка смутившись, сказал я, — постараемся – найдём!
— Да и проспектов с площадями у нас там, увы, тоже нет.
— И это неважно.
— А что же тогда важно?
— Важно то, что мы едем с вами в одном и том же автобусе, в одну и ту же деревню, да к тому же, на целых два дня!
— Вы, в самом деле, придаёте этому случайному совпадению такое большое значение?
— Огромное! Во-первых, это не совпадение, а… я стал лихорадочно подыскивать единственно верное определение и, к счастью, подыскал: это — ЗНАМЕНИЕ! Уникальное расположение звёзд, по случаю нашей с вами встречи… милая Валя.
Тут Валентина поглядела на меня как-то так не очень хорошо и даже отвернулась к окну, спрятала свои теперь уже наверняка сердитые глазки.
— Однако вы шутник, — грустно сказала она, — а такими понятиями, между прочим, не шутят.
— Вы правы, — моментально соглашаюсь, — есть такие понятия, как любовь, например, преданность, верность… Это святое. Это – ОТТУДА! – с великим значением поднимаю указательный палец в… НЕБО.
— Как здорово вы это сказали! И ещё показали! Спасибо! — Валентина пришла просто в восторг от этих высоких , удивительных слов и на некоторое время даже замолчала. Прямо- таки, затаив дыхание.
Я тоже как-то так на мгновение замкнулся, достал из сумки прихваченную с собой книгу, и стал задумчиво листать.
— Обиделись, что ли? – теперь уже она заволновалась по этому поводу.
— Да что вы, Валюшенька! Солнышко, как же можно обижаться на такое совершенное, изумительное создание, как вы, это же просто… Божество!
— О-ля-ля… — крепко зарумянилась Валя, — таких комплиментов мне ещё никто никогда не говорил! Вы – первый! И, похоже, вы очень-очень даже умный! Я таких умных парней в своей жизни ещё не встречала.
— Спасибо, милая, мне это так приятно слышать. Тем более, что всё это, о чём говорю, идёт от души и… из души! Я чувствую ЭТО! А главное для меня то, как вы сказали, что я – первый! Для меня, спортсмена, чемпиона и рекордсмена, прямо скажем, это всегда было и будет главным, прежде всего — быть первым!
— Я это заметила в вас сразу и оценила. Вы – первый, вы — настоящий! А настоящих у нас, увы, прямо скажем, маловато, и потому я их сразу же замечаю и очень сильно уважаю. А, кстати, что это вы так неустанно всю дорогу читаете? – она взяла с моего столика книгу.
— Можно поглядеть?
— Конечно, можно… Вот читаю, и перечитываю книгу Ирвинга Стоуна, про Ван Гога, удивительную историю его жизни, творчества и сложной судьбы большого художника. Глядите, глядите, не стесняйтесь, если заинтересуетесь, дам почитать, а если очень понравится, даже подарю.
Валентина смутилась, и даже растерялась, она ведь… так ничегошеньки толком и не поняла: — «А это, я извиняюсь, кто? О чём?
— Ну, это большой, всемирно известный художник, и как это чаще всего бывает, — с невероятно трудной, трагической судьбой.
Валечке стало грустно и даже стыдно, что она ничего не знает об этом большом, известном художнике, да ещё с трагической судьбой.
— Я потом вам, Валя, отдельно и подробно о нём расскажу. И даже некоторые его работы покажу. А то и подарю!
— Ой, спасибо-спасибо, дорогой, мне будет так приятно, приобщиться к его искусству. Я уже поняла, вы ничего плохого не скажете и не покажете. Вы – изначально хороший! Я это сразу в вас заметила, и мне с вами очень даже интересно и хорошо.
— Вот и хорошо. И мне с вами очень хорошо. А где вы учитесь, Валя?
— Я — в политехе. На предпоследнем, между прочим, курсе, — с особым, как мне показалось, значением, добавила она.
— А я в позапрошлом году… был на последнем… В университете, на журфаке.
Валентина молча «проглотила» информацию, и мысленно, как я понял, прикинула разницу в возрасте. Эта невеликая разница, судя по всему, её вполне устроила. Отлично! Значит, будем действовать в этом плане на сближение, какие наши годы! Нормально, лично я – очень даже не против, всем сердцем – ЗА!
Тут наш автобус тормознул, остановился. Водитель громко объявил: «Стоянка тридцать минут! Кто не успел, тот опоздал!»
— Мы успеем! Не опоздаем! Погуляем? – спросил я Валюшу.
— Конечно, погуляем, — охотно согласилась она и протянула мне свою нежную ручку.
— Вы красиво поддерживаете, — сразу же оценила она, — и вообще…
Что означает это многозначительное «вообще», я не стал уточнять, но уже догадывался, что не противен ей, мягко говоря. А для начала, — это главное.
— Может, перекусим? – предложил я, когда увидел невдалеке нехилое кафе с роскошной резной отделкой фасада, да ещё с потрясающим названием «Берендеево царство». — Поглядим, чем в этом «царстве» заезжих потчуют.
— Вообще-то… не мешало бы, — честно призналась Валентина, — вот только… знаете, какие там цены?!
— Мадам! – делаю суровый вид, — Запомните! С настоящими… муж-чи-на-ми!… Настоящие женщины о ценах не говорят! Никогда! Запомнили? То-то же! Цены – это мужская задача! Всегда была и всегда будет.
— Какой вы правильный и суровый в своей правоте, тут разве откажешься!
Мы зашли в это «царство» и от удивительного аромата потрясающего кофе и каких-то заморских приправ к мясным блюдам, у нас закружилась голова. Резные стены были искусно со вкусом тонированы под полумрак. На стенах экзотично топорщились причудливые коряги, в которые были искусно встроены неяркие, но очень изящные светильнички. Я усадил Валюшу за отдельный столик в уголочке, и подошёл к бармену.
— Дорогой! – обращаюсь деликатно и вежливо к нему, -Мы сами издалека и у нас только два часа, но нам хотелось бы попробовать всё, чем вы гордитесь. Понял, друг, всё и в лучшем виде!
— Понял Вас, — ответил юноша, в белой сорочке с чёрной «бабочкой» и потрясающей, милой улыбкой.
Он моментально организовал нам поднос, на котором, по моей просьбе, уж чего только не было, пустого места, — не было!
— Славочка, миленький, ведь мы же не осилим всё это, — всплеснула руками Валентина, когда официант принёс нам свой перегруженный поднос.
-Осилим, мой ангел, осилим. Кстати, как называется эта деревня, где умеют так искусно потчевать приезжих?
— Эта… деревня?.. Это не деревня! Это… БИРЮКОВО! – с особой гордостью сказал официант.
— Эх, ты! Как здорово! Как красиво звучит!- Валентина весело рассмеялась. А я стал вдруг, по привычке, импровизировать в тему: «Бирюково-Бирюково, мы приедем сюда снова, если Валечка
не прочь, мы пробудем тут всю ночь!»… — Ну как? – спрашиваю её, в ожидании восторгов и ярких комплиментов… Экспромт, всё-таки, как-никак, а это особо ценится. Но… получил от Валентины… ужасный «привет»!
— Неплохо, — оценивающе сказала она,- но… не Тютчев.
— А… это кто? – машинально спросил я, и-и-и… тут же, в испуге, прикусил язык, что называется, утёрся: ну надо же, язва проклятая, взять и такое брякнуть! Обидится ведь девушка моя!
Валентина всё поняла, сразу же переменилась в лице. Резко отодвинув чашку с недопитым кофе, встала из-за стола и, не глядя на меня, сурово произнесла: «Вы злой человек! Я с вами больше не дружу!»
-Я больше так не буду, — тут же искренне покаялся, – Я не злой… я просто дурной… иногда бываю… вот взял и сморозил несусветную глупость! Прости меня, Валюшенька, если сможешь. Я не хотел тебя обидеть». Кто же Тютчева не знает – все знают! Каждый школьник вмиг процитирует. Извини, пожалуйста, я не хотел…
— Хотел – не хотел… — это уже не суть как важно. Ты по натуре своей злой человек, а это отвратительно.
— Я не злой, Валя, я просто… дурной какой-то иногда бываю, прости меня грешного, и знай, что отныне я… твой! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Заметив нашу перепалку, бармен тревожно спросил у нас: «Не понравился, что ли, обед? Не вкусно?»
— Всё понравилось, дорогой, всё вкусно,- успокоил я его, — на обратном пути забежим ещё! Обязательно! У вас всё замечательно!
Валю я догнал уже у автобуса.
— Я тебя не понимаю! Ты чего рванула?– резко говорю ей.
— Зато я тебя хорошо понимаю, — сказала она, и второпях отвела мою руку в сторону, когда я хотел её обнять, и помочь подняться в автобус.
Но уж, нетушки, в этих вопросах я щепетилен, и всё сделал, как положено, как задумал.
— Благодарю вас! – бросила она дежурную фразу, положенную в таких случаях, но, увы, без теплоты и истинной благодарности!
О, женщины! Какие же вы одинаковые в своей нелогичности и непредсказуемости поведения. Ведь только-только было, само очарование, обаяние, чудо-чудное, и вот тебе на… холодное, злое, отвратительное… НЕЧТО. Куда всё прелестное вмиг подевалось?
Настроение было испорчено окончательно и бесповоротно. Никак не реагируя на мои различные подвижки в сторону сближения, она ухитрилась даже отказаться от моей поддержки при посадке в автобус. А это уже катастрофа, это конец. Финиш. Заметив нашу «напряжёнку», бармен и хотел вникнуть в суть раздора, но мне уже было не до него. Валентину я догнал уже у автобуса.
— Ничего не понимаю! Что случилось? – резко сказал я.
— Зато я хорошо всё понимаю, — сказала она и отвела в сторону мою руку, когда я хотел её обнять и поддержать, при посадке в автобус.
Настроение было испорчено окончательно. Валентина сидела неподвижно, отвернувшись к окну.
Дорога после Бирюково показалась мне чрезвычайно ухабистой, извилистой и нудной. За спиной раздражал неугомонный писклявый мальчишка, а впереди — сопящий дед. В общем, каторга, а не поездка. А больше всего нервировала своей отрешённостью и невниманием сама Валентина, моя прекрасная и верная, до некоторых пор, подруга.
— Нам ещё долго ехать? – хотел аккуратно завязать с ней разговор, но… тщетно.
О Санта Мария! А ведь как хорошо всё начиналось! И дёрнул же меня леший с самим Тютчевым состязаться! Я достал Ван Гога, точнее Стоуна и стал читать. Вернее, хотел читать, но мысли мои всё вертелись и вертелись вокруг Тютчева и Валентины.
— Нам ещё долго ехать? – снова спросил я её.
Она не ответила. И глазом не повела. Всё, конец света! Прощайте, друзья! А ведь так прекрасно всё начиналось! Но нет, не спешите сливать воду, нас так просто голыми руками не возьмёшь, мы ещё вполне повоюем, и даже… победим! Я достал Ван Гога и стал читать. Вернее, хотел читать, но все мои мысли вертелись вокруг Тютчева и Валентины. Какая прелесть, благодать.
— А нам ещё долго ехать? – спросил я Валентину, уж она-то должна знать, как- никак едет маму навещать.
— Не долго, — сказала она приветливо, — когда будем подъезжать, я вам заранее скажу. Мимо не проедем, не волнуйтесь.
— Слава, а вы женаты? – вдруг, ни с того, ни с сего задала конкретный вопрос Валентина, на который нужно было конкретно отвечать, и я ответил: — Нет, пока.
— А у вас есть девушка ?
— Есть…
— Я извиняюсь, конечно, но я ей завидую… Кто она? Если не секрет, конечно.
Я посмотрел ей прямо в глаза и сказал чётко, ничего не тая: Вы, Валечка, вы! Неужели, вам это ещё непонятно?
— А вы шутник, оказывается, — слегка стушевалась она, — но я серьёзно спрашиваю…
— А я серьёзно отвечаю: вы моя любимая девушка! Единственная и неповторимая, на все времена! У меня до вас никого не было. Неужели это ещё непонятно?
— Вот теперь всё понятно, дорогой, спасибо! Боже мой… Боже мой, я навсегда запомню этот сказочный день! Спасибо вам, Славочка! Только бы не сойти с ума от счастья…
Мы сидели неподвижно, неотрывно глядя друг другу в глаза, потеряв чувство времени и пространства. И потому я сразу оторопел, когда меня кто-то сзади взял за плечо:
— Ребята, я перед вами дико извиняюсь, но мы уже давно приехали, все уже разошлись по домам, только вы остались. А мне, между прочим, уже в гараж пора…
Валентина машинально глянула в окно и ойкнула: Ой, Славочка, правда, приехали, бежим!
— Вы уж нас простите, — сказал я водителю, — мы не нарочно.
— Да чего уж там, — мягко улыбнулся он, — Любовь – дело святое! Я ведь и сам бывало когда-то… Любите друг друга, на этом свете ничего прекраснее, чем Любовь, не придумано…
— Спасибо вам!- крикнули мы, выбегая из автобуса.
— Ну, это же надо! – никак не могла прийти в себя Валентина, — а если бы на проходящем автобусе ехали, куда бы мы уехали, а, Славочка, куда бы мы уехали?
— Прямо в рай, прямо в рай, — сказал я.
— А мне с тобой и здесь рай, — перестав смеяться, серьёзно сказала Валентина.- Мне везде с тобой рай, даже в шалаше.
— Однако, ты — прелесть! – я взял её тяжеленную сумку, — нам в какую сторону?
— Нам в ту сторону, -показала рукой Валентина, — а вам в какую, я не знаю.
Хоть улицу-то помните?
— Не помню, где-то было записано, потом погляжу. Сначала тебя провожу.
— А мы уже перешли на «ты»?
— Конечно! – уверенно сказал я. – А какие проблемы? Я тебя, можно сказать, уже сто лет знаю, можно и на «ты» перейти.
— Ну, тогда пошли…
Красиво тут у вас, — оглядываясь по сторонам, говорю ей, — А петухи тут у вас по утрам поют?
— Ещё как!
— Валюшенька, милая, сейчас бросаем свои вещи, лобызаемся с близкими, и где-то через часик я буду коленопреклонённо стоять перед тобой. Договорились?
— Не хочу через часик, — насупившись, сказала Валентина.
— Ну, давай через полчасика…
— И через полчасика не хочу…
— Ну, в таком случае, давай вообще не будем расставаться!- на полном серьёзе предложил я.
— Давай! – искренне обрадовалась она, а потом спохватилась: а как же твоя тётя?
— Я только на минутку к ней заскочу, ладно?
— Беги. А я уже дома, — она открыла калитку и помахала мне рукой. Я побежал… А куда я бегу, спохватился я, адрес-то в блокноте. Открываю последнюю страницу. Там мама своей рукой нарисовала мне план своей родной деревни.
Та-ак… остановились, оглянулись, пошли…
Вот это здорово, подумал я, так мы же с Валюшей… почти соседи! Мне пришлось возвращаться в сторону… её дома! У меня в блокноте… маминой рукой… был указан… Валюшин дом! ЕЁ дом!
Какой ужас! Какой кошмар! Но так же… не бывает! Так нельзя! Мне стало дурно. Я не знал, что мне дальше делать.
Я отошёл от её дома и присел на скамейку. И долго так сидел, тупо глядя перед собой, пока не пришёл окончательно в себя…
А когда пришёл в себя, то открыл калитку и вошёл в ЕЁ дом…
— Славка, ты?! – бросилась ко мне на встречу… моя родная тётушка Таня, Валина МАМА! Она знала меня лишь по фотографиям. А тут вот в натуре, впервые в жизни, лицом к лицу.
… На Валюшке лица не было. Она всё поняла. Сидела в уголочке и тихо рыдала.
Я, конечно, виноват. Каюсь-каюсь. Но поделать уже ничего не могу.
Прости меня, грешного, Валюша.
Что случилось, то случилось.
А случилось, между прочим, несказанное счастье – ЛЮБОВЬ!
Вот и всё, друзья мои. До новых встреч!
Всегда ваш Валерий ТАТАРИНЦЕВ
Другие Статьи
