Правительство уходящего на покой Михаила Мишустина удивляет (спойлер: совсем не) своей поддержкой «финансовых бандитов» – тех, что с битами, ножам и раскалёнными утюгами.
Несмотря на то, что замминистра финансов Алексей Моисеев в конце марта в Госдуме высказался, что финансовые организации не войдут в список системообразующих (и следовательно, рассчитывающих на дотационную господдержку), боссы на Краснопресненской решили иначе – то включили туда букмекеров («Фонбет»), то с совершенно абсурдным и неприкрытым лоббизмом легализовали бандитов (27 апреля Комиссия правительства по законопроектной деятельности не поддержала законопроект о запрете деятельности коллекторских агентств – видите ли, «введение запрета на деятельность таких организаций не приведет к их ликвидации, а выведет их деятельность за пределы правового регулирования, в связи с чем криминальные последствия предлагаемого решения будут весьма значительны»,— а законов, полиции и судов у нас, видимо, нет и не будет).
Но больше всего впечатляет последнее заявление по теме премьера Мишустина перед самоизоляцией: «Мы выделим 2 миллиарда рублей бюджетам субъектов Российской Федерации на пополнение резервов государственных микрофинансовых и региональных гарантийных организаций», то есть после поддержки явных бандитов выделяются немалые деньги их юридической «крыше». Кстати, синхронно этому заявлению в Даркнете на продажу выставили личные данные 12 миллионов клиентов микрофинансовых организаций – наверное, чтобы мы в полной мере оценили благодеяние заболевшего премьера.
Весь этот клубок вопросов обсуждают главный редактор «ЭкоГрада» Игорь ПАНАРИН и постоянный эксперт журнала, либеральный экономист, экс-министр экономики России, профессор Андрей НЕЧАЕВ, хотя формат академической дискуссии явно трещит по швам перед её проблемным накалом.
Проблемы у МФО возникли уже в марте, когда рухнули цены на нефть и резко ослабел рубль. На конец первого квартала количество просроченных кредитов выросло на 47% год к году и составило 4,4 миллиона штук.
Объем просроченной задолженности вырос на 48,6%, до 50,1 млрд рублей, а ее доля в портфеле увеличилась на 5,1 п.п., до 32,5%.
По данным ЦБ, на конец четвертого квартала 2019 года средняя ставка по необеспеченным микрокредитам на срок до 30 дней составляла 350,3% годовых.
БКИ «Экивифакс» сообщало, что количество просроченных долгов россиян перед МФО выросло на 47% в годовом выражении — до 50,1 млрд рублей. При этом на фоне пандемии коронавируса микрофинансовые организации попросили власти о помощи — в первую очередь о налоговых льготах.
Игорь Панарин (ИП): Доброго дня! У нас в эфире журнал «ЭкоГрад», на связи наш постоянный эксперт, экс-министр экономики Андрей Алексеевич Нечаев. Андрей Алексеевич, к Вам вопрос по поводу нашего премьер-министра Михаила Мишустина, ушедшего в отпуск в связи с опасным заболеванием. Нас всех немножко насторожило одно из последних подписанных им решений о том, что микрофинансовым организациям, которые кредитуют россиян под 350 процентов годовых (от 350 до 1000 процентов годовых) выделят для поддержки 2 миллиарда рублей. Таким образом, микрофинансовые организации признаны системными. Те, которые нашумели в последнее время, которые выбивали окна, выселяли и лишали людей квартир… Оказывается, они — часть государственной системы. Как Вы думаете, это какая-то ошибка, накладка или все-таки это проявление некой системной психологии?
Андрей Нечаев (АН): Добрый день, давайте начнем с того, что пожелаем Михаилу Владимировичу здоровья. Надеюсь, что все у него закончится благополучно. Я полагаю, что его лечат лучшие врачи нашей страны.
Что касается господдержки микрофинансовых организаций… Я, кстати, в одной из наших программ говорил, что правительство довольно долго не могло составить этот список системнозначимых организаций. И одна из причин — то, что в Правительство выстроилась длинная очередь лоббистов, которые будут эту господдержку требовать и как-то обосновывать, конечно. Но главное, конечно, насколько их голос будет услышан во властных коридорах и то, что громкость голоса не всегда совпадает с реальной системной значимостью той или иной компании, того или иного сектора, той или иной организации. Теперь конкретно о микрофинансовых организациях. Здесь надо понимать, что само их существование и ,даже в некотором смысле, расцвет – это отражение на самом деле бедности населения. У нас чрезвычайно высокое количество бедных, недопустимое для страны, которая претендует на лидирующие позиции в мире. Клиенты микрофинансовых организаций – это в первую очередь малоимущие семьи, те кто живет от зарплаты до зарплаты и иногда не доживает. Денег текущих доходов не хватает, в банки они не могут пойти, потому что у банков более жесткие критерии выдачи кредитов и займов. И поэтому они идут в микрофинансовые организации, чтобы перебиться на неделю, на две недели, сделать какую-то небольшую покупку или просто дотянуть до очередной зарплаты. Многие в итоге просто попадают в долговую кабалу и дальше происходят те драматические события, о которых Вы говорили: людей лишают последнего имущества, жилья и так далее… Но еще раз говорю, что само существование микрофинансовых организаций является на самом деле признаком бедности населения. Неслучайно во всем мире микрофинансовые организации существуют, но такой популярностью, как у нас, они давно не пользуются.
ИП: В Германии они, кажется, запрещены.
АН: Не уверен. По-моему, нет. Может быть, там довольно жесткие ограничения на них накладываются, включая максимальный размер кредитной ставки. Конечно, то что они попали в системообразующие организации вызывает некоторое удивление…
ИП: Особенно, если учесть, что сейчас прошла масса публикаций, о том, что отказали в кредитах и в статусе системообразующих предприятий многим сельхозпроизводителям, у которых сейчас фактически нет денег на семена, на гербициды, на удобрения, на вспашку, на топливо… И в то же время дали такой статус микрофинансовым организациям. Есть такая совершенно замечательная история, когда человек говорит, что не надо мне рыбы, дайте мне удочку. А тут – и ни рыбы, и ни удочки…
АН: Еще раз повторюсь, безусловно, это вызывает на первый взгляд некоторое удивление. Там надо, конечно, смотреть чем Правительство мотивировало свое решение. Единственное разумное объяснение, которое могу предположить я, это если микрофинансовые организации участвуют в программе, так называемых, кредитных каникул. А в случае микрофинансовых организаций это имеет критически важное значение, потому что там, как правило, деньги даются на короткий срок и под какие-то относительно вменяемые проценты, но, если Вы задерживаете выплату, то штрафы и пени как раз начинают исчисляться десятками процентов, потом сотнями процентов, а иногда и тысячами процентов. А с учетом того, что, повторюсь, их главными клиентами являются люди малоимущие, и если они сейчас попали объективно в трудную ситуацию, то дальше – это уже вечная кабала, потому что с штрафом в 1000 процентов рассчитаться невозможно, если, конечно, у Вас не умерла тётя – долларовый миллионер и не оставила Вам наследство где-нибудь в Америке…
ИП: У нас же есть механизм банкротства на случай, если нет в Америке тёти-миллионерши. Ведь, можно объявить себя банкротом!
АН: Механизм банкротства, действительно, есть… Но, во-первых, это непростая юридически процедура. А мы же с Вами говорим о людях малоимущих, как правило, с невысоким уровнем знаний и им нанять адвоката для того, чтобы объявить себя банкротом, тоже не такая простая задача.
ИП: Льгота дается не адвокатам, допустим, которые защищают от микрофинансовых организаций. Льгота дается именно микрофинансовым оргназациям. Тут очень интересно…
АН: Давайте, я все-таки свою мысль закончу. Если речь идет о том, что микрофинансовые организации реально участвуют в программе кредитных каникул, так называемых, то есть предоставляют своим клиентам отсрочку по выплате полученных от них займов, а не накладывают на них гигантские штрафы и санкции, тогда, конечно, они должны получать какую-то компенсацию. Также, как и в банках, у микрофинансовых организаций своих-то денег нет. Банки привлекают средства через депозиты, если мы говорим о физических лицах, по которым они продолжают платить проценты, получая проценты по кредитам. А микрофинансовые организации привлекают деньги другим способом, как правило под гораздо более высокие проценты, чем банковские депозиты. То есть у них тоже какие-то обязательства перед своими инвесторами, перед теми, кто дал им деньги, есть. Поэтому, если они отказываются от штрафов, отказываются от получения процентов и пролонгируют займы, то тогда, действительно, какие-то компенсации они должны получить. Я думаю, что решение здесь должно быть таким, что непросто выделить им 2 миллиарда или сколько-то, а только в том случае, если они идут на какие-то поблажки по отношению к своим клиентам. Ну и дальше могут мотивировать, что у них разумная упущенная выгода составили столько-то, или они понесли вот такие-то финансовые потери. Но не исходя из штрафов в 1000 процентов, а исходя из начальных условий займа.
ИП: Да, я понял Вас. Но все-таки для нас, для журналистов, микрофинансовые организации – это прежде всего враги, потому что мы их не любим. Вы, как экономист, смотрите на них, как на элемент экономики. Конечно, мы с Вами сходимся в том, что если они будут относиться по-людски к людям, то можно им и восполнить какие-то затраты.
АН: Банки тоже многие не любят, называя их жирными котами и шутки есть относительно банков, но тем не менее, если представить, что банки исчезли, экономика просто встанет, а рыночная экономика не протянет и 15 минут, потому что банки – кровеносная система современной экономики.
ИП: Банк дает кредит под 15 процентов годовых – это не 1000 процентов годовых…
АН: Это понятно, но раз микрофинансовые организации существуют и у них есть клиенты, значит, у них есть своя ниша, есть какие-то люди, какие-то категории населения (повторюсь, это в основном как раз бедные люди), которые пользуются их услугами. Если бы они были не нужны, тогда, соответственно, они бы давно умерли. Никто бы их услугами не пользовался. А поскольку банковская система более консервативная, более заритуалированная в смысле выдачи кредитов, то получить там кредит бедному гражданину сложно. Причем кредит небольшой (1000 рублей, 10000 рублей – такие суммы выдают микрофинансовые организации), банк с этим связываться не будет, а у людей потребность есть и не всегда можно одолжить у соседа, не всегда есть такой добрый сосед, поэтому услуга востребована. Понятно, что их надо тоже регулировать, они не должны превращаться в рэкетеров, они не должны лишать людей последнего имущества и шансов на жизнь, но это уже совсем другая тема. И размер пени, и размер процентов Центральный банк, который является сейчас регулятором, для микрофинансовых организаций может и должен регулировать и ограничивать. Это вне всякого сомнения. Но то, что такие организации в принципе востребованы и какую-то свою нишу имеют, это факт.
ИП: Да, но туда люди идут кредитоваться не от хорошей жизни и у нас есть Федеральная антимонопольная служба…
АН: Но у нас 20 миллионов людей, у которых жизнь совсем плохая, потому что они за чертой бедности, к сожаленью…
ИП: Да, но от того, что заплатят лишние 3 копейки этим МФО, они не станут богаче.
АН: Богаче они не станут, безусловно. Но это позволит им, когда деньги кончились, а до зарплаты еще неделя, позволит хоть как-то, что называется, не протянуть ноги.
ИП: В любом случае мы возвращаемся к теме, что одним из последних действий Михаила Владимировича Мишустина, ушедшего в отпуск в связи с заболеванием коронавирусом, о котором он объявил на прямой линии с Президентом, было подписание документа, который подразумевает, что для МФО выделят 2 миллиарда рублей из бюджета для поддержания и МФО (перечисляются тысячи микрофинансовых организаций) признаны организациями системообразующими. Вместе с Водоканалами, вместе с предприятиями гособороны, гособоронного заказа микрофинансовые организации приняты как часть системы. Нас, журналистов, это очень сильно возмутило. Мы в этом увидели определенные издержки той системы, которая построена.
АН: Я бы сказал так: вопросы, безусловно, есть. Дальше главное, как эта помощь будет оказываться, по каким основаниям, по каким механизмам… Если это просто пролоббировали и все – это одна ситуация. Если действительно микрофинансовые организации пойдут навстречу своим клиентам и свои аппетиты резко зажмут, значит это другая ситуация и можно дать им пряник.
ИП: Таким образом, мы сейчас привлекаем вот даже просто этим разговором на себя миллион писем или 20 миллионов писем и обращений к Андрею Нечаеву. Почему? Потому что я не очень верю, что микрофинансовые организации окажутся справедливыми и благородными. А значит те 20 миллионов, которые воспользовались услугами этих микрофинансовых организаций, так или иначе к Вам обратятся. Что Вы им ответите, когда они к Вам обратятся?
АН: Это смотря с чем они обратятся. Но если они клиенты микрофинансовых организаций, как бы там не складывались их отношения, значит вряд ли они сторонники того, чтобы эти микрофинансовые организации были ликвидированы…
ИП: Нет организации – нет долга, логика понятная…
АН: Нет организации – нет долга. Это тогда уж совсем будет государственный рэкет. Берем и микрофинансовые организации ликвидируем! Хорошо! Предположим, ликвидировали ту организацию, которой Вы должны. Но Вы же в эту организацию почему-то пришли, значит у Вас, действительно, проблема с тем, что текущие доходы не всегда покрывают текущие расходы и Вам нужно где-то какую-то краткосрочную подпитку получить… Если мы это ликвидируем, а ничего другого не создадим, то что эти люди будут делать?
ИП: Интересная историческая параллель. Я в свое время разбирался с кредитованием по столыпинской программе. Кредитование по этой программе тоже вызывало очень много вопросов и к 1917 году большинство населения восточных областей, в которые было переселение по столыпинской реформе (в том числе, и мои родственники), оказались заложниками у банков, которые выдавали деньги по странным схемам. В результате, все переселенцы оказались должны. И в итоге, когда произошел государственный переворот, пять шестых населения выступили за государственный переворот, для того, чтобы избавиться от давления банков, требовавших возмещения выданных государственных кредитов. Это исторический факт.
АН: Я думаю, что это не было главной причиной Октябрьской революции.
ИП: Я имею в виду восточные территории…
АН: Но, продолжая Вашу историческую мысль, я бы сказал так, что если бы тогда этим гражданам сказали, что через 12 лет у них вообще отберут все: и землю, и скот, и инвентарь и загонят силой в колхозы, а в ряде областей еще и обрекут на Голодомор, то их энтузиазм по свержению системы в которой были банки-кредиторы, был бы не столь велик.
ИП: То есть – система меньшего зла, выбор меньшего зла.
АН: Во всяком случае – это известный исторический факт, что в результате столыпинских реформ, при всех их издержках безусловных социальных, сельское хозяйство России и вообще российская экономика сделали фантастический шаг вперед. Мы тогда вплотную приблизились к наиболее развитым странам буквально за несколько лет. И, кстати, Петр Аркадьевич говорил, что дайте России 20 лет покоя и Вы не узнаете страну! («Дайте Государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии.» – Е.П.)
ИП: Кто ж их даст! Я хочу напомнить, у нас на связи был наш постоянный эксперт Андрей Алексеевич Нечаев, экс-министр экономики, профессор экономики. Спасибо Вам большое, Андрей Алексеевич, до новых встреч.
АН: Всего доброго! С праздником тех, кто его празднует.