Данная поддержка микрофинансовых организаций означает, во-первых, что власти заинтересованы в дальнейшей заккредитованности «растущего» большинства населения. В расчёте на то, что такое большинство предпочтёт — как и в предыдущие десятилетия — не выпрашивать зарплат или соцпособий в нынешних условиях. Тем более, что выпрашиваниями в России мало чего добьёшься. А сразу — то же большинство будет, по традиции, быстро втягиваться в новые кредиты. Как говорится, авось как-нибудь выплатим, там будет видно…Во-вторых, участие таких организаций в реестре господдержки позволяет предположить, что существуют некие отлаженные денежные «взаимоперетоки» между государством и этими организациями.
В-третьих, снова продемонстрировано едва ли не пренебрежение к реальным нуждам производственной экономики и населения. Во всяком случае, отраслевые ассоциации страны с середины марта с.г. чуть ли не ежедневно просят руководство страны расширить реестр отраслей, требующих приоритетной господдержки. И расширить меры господдержки для среднего и особенно для малого бизнеса. Но, похоже, эти призывы должного действия не возымели поныне.
Не говоря уже о том, что в РФ доля господдержки экономики и населения (в целом) условиях пандемии едва достигает 2% от ВВП. В то время, как в странах Запада, в КНР, в большинстве развивающихся стран этот показатель — как миниум, 12% от ВВП.
Ну, а поскольку так называемые «системная» и «несистемная» оппозиция в РФ эффективно «регулируемы», сколь-нибудь значимого социального протеста не предвидится.
Впрочем, неготовность властей оказать надлежащую финансовую поддержку стране наверняка обусловлена всё меньшей платежно-покупательной способностью рубля, жёстко привязанного к мировым, точнее — к падающим мировым ценам нефть. Тем более что, по мнению многих авторитетных экспертов, выполнение Москвой недавней сделки ОПЕК+ по ограничению добычи приведёт к системному краху российской экономики, привязанной «к «нефтедолларам» еще с середины 70-х.
Останавливая добычу на истощенных залежах брежневского застоя, Россия рискует потерять их безвозвратно, — предупреждает главный сырьевой стратег Goldman Sachs Джефф Карри: «Если остановить там работу, возобновить её будет невозможно. Старым нефтяным месторождениям, а их большинство в стране, грозит закрытие».
Таковы технологические особенности российской нефтяной отрасли, — объясняет директор аналитического департамента «Локо-Инвест» Кирилл Тремасов: «Остановка скважины на несколько месяцев ведет к потере этой скважины, восстановление добычи после длительного простоя может быть просто невозможным, либо слишком дорогим».«Пострадают в основном участки Поволжья, часть довольно выработанных месторождений Западной Сибири», — указывает ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. В их числе, например, Самотлор, кормивший СССР валютными доходами ещё в сытых и стабильных 1970-х. Сложившиеся обстоятельства подтолкнут компании замораживать наименее рентабельные скважины и месторождения, однако гарантии, что их потом можно будет восстановить, нет, часть запасов может быть потеряна, — отмечает Юшков.
Такой проблемы нет ни у Саудовской Аравии, ни у США, — напоминает Тремасов. Саудиты обладают лучшей в мире ресурсной базой и показали, что готовы «поворотом вентиля» за месяц увеличивать производство почти на треть, тогда как у американских сланцевиков есть около 10 тыс. пробуренных, но не запущенных скважин (DUC), готовых качать, как только цены поднимутся.
С начала 2000-х, то есть за всю эпоху Владимира Путина, «это крупнейшее поражение России», — сказал Bloomberg бывший вице-президент Славнефти Дмитрий Перевалов: «Мы потеряли наши рынки, и теперь будет непросто их вернуть».
Условия сделки таковы, что последствия будут ощущаться годами, — отмечает Дарья Козлова из Vygon Consulting. Придется «резать» не только уже действующие высокозатратные (причем истощаемые. — Прим. А.Б.) месторождения с высоким налогообложением, но и планы новых? весьма дорогостоящих проектов, — объясняет она.
«Как Россия выполнит взятые на себя обязательства, — непонятно», — недоумевает Тремасов, — ведь следом за добычей посыпется нефтепереработка и сервис, а это тысячи рабочих мест. Возможно, исполнять сделку никто и не будет, «поскольку проверить нас никто не сможет», — считает Перевалов.
Попытка сыграть мускулами на нефтяном рынке оказалась «стратегической ошибкой, за которую придется заплатить высокую цену», — констатирует Андрей Кортунов, глава Российского совета по международным делам. «Саудиты показали, что хозяин в нефтяном мире — тот, у кого низкая себестоимость добычи, собственные хранилища и собственный флот танкеров. Ничего подобного у России и близко нет», — добавляет он (подробнее см. https://www.finanz.ru/novosti/birzhevyye-tovary/krupneyshee-porazhenie-epokhi-putina-rossiya-zaplatit-za-sdelku-s-sauditami-neftyanym-naslediem-sssr-1029091336 ).
Дело в том, что в стране с конца 70-х и поныне преобладает чрезвычайно пагубное — экстенсивное освоение месторождений, а большинство из них труднодоступные и, значит, высокозатратные. Проще говоря, — побыстрее бы добыть сырьё, что на поверхности, и побольше бы его экспортировать. Чтобы хоть частично окупить затраты и как-то «насытить» госбюджет. И чтобы хватало, разумеется, на регулярные долларово-миллионные бонусы главам компаний, их менеджерам, «партнёрам» в российских и в зарубежных структурах…
Другие Статьи
